Текст: Галина Рымбу
8 марта – уже давно вполне себе обычный праздник, имеющий свои формальные ритуалы вроде «цветы-конфеты-завтрак в постель», но когда-то появление этого праздника в России вызывало самую дикую реакцию и бурную полемику, сравнимую разве что с жаркими политическими дебатами того времени (1913 год).
А. Дейнека
Как известно, фигура Александры Коллонтай очень важна для женской эмансипации и день женской солидарности впервые появился в России в том числе и благодаря ей. «Идёт борьба не на жизнь, а на смерть» – пишет она в речи «И в России будет женский день!»( 1914) и тут же: «Мы будем отмечать женский день 8 Марта уже во второй раз. В повестку дня его включены следующие требования: право голоса для женщин, государственное обеспечение материнства, вопрос о дороговизне жизни.»
Феминистские женские организации существовали в России ещё до 1905 года и боролись в основном за улучшение условий труда. Но с именем Коллонтай можно связывать и борьбу за права политические и утверждение нового типа женщины в русской и мировой культуре.
Сами феминистические идеи вызывали чудовищную реакцию в российском обществе начала 20 века, зачастую их приходилось отстаивать вполне себе жестко. Отсюда идет старый паттерн «феминизм= бунт», автоматический переносимый (зачастую и самими феминистками) на область женской сексуальности и эротических переживаний. Складывается образ «буйной заводской (или взбесившейся дворянской) бабы», с пугающими сексуальными пристрастиями и, так сказать, агрессивной психофизикой. Этот стереотип трудно преодолеть до сих пор. Но ещё Коллонтай говорит нам: феминизм и нежность, эмансипация и любовь – это ведь где-то совсем рядом. Сама же она нередко полемизирует с действующими феминистками, указывая на то, что они хотят перенесения «патриархальной» культуры на женский мир и женскую идентичность, озабочены лишь своими политическими правами, а не всеобщими.
Борьба за равные права и свободу женщин для неё были неотделимы от борьбы за свободную любовь. Свободная любовь понимается ею не столько как полигамия, сколько как право на любую идентификацию сексуальных отношений со стороны женщины, как право на формирование новой культуры эротической и осознанной любви. В то время само словосочетание «свободная любовь» требовало не только риторической храбрости, но и нового языка аргументации, подкрепленного какой-никакой теорией. Нет ощущения, что и сейчас оно не требует развернутых пояснений. Поэтому мы решили актуализировать фрагменты из полемических и теоретических текстов Коллонтай, посвященных вопросу новой и революционной сексуальности
Так на смену идеи «большой любви» (но не исключая её обновленной возможности) приходит более простая, но по степени внутренней работы и ответственности более сложная «любовь-игра» или «эротическая дружба». В полемических работах Коллонтай может смущать некоторое обилие “политических” терминов и знакомый многим язык коммунистической идеологии. Но нужно отметить, что на момент написания этих текстов данный язык мыслился действительно как революционный и могущий дать новую оптику для осмысления отношений между полами, соответственно, восприятие его было иным, нежели сейчас. Пусть не смущает их напористость и дидактика, это тоже специфика полемических текстов и речей того времени, рассчитанных на широкий отклик, неравнодушие, резонанс.
Характерно для этих текстов и отсутствие физиологичной лексики, это можно объяснить как тем, что публичной культуры открытого разговора о сексе на тот момент ещё не сложилось, так и тем, что Коллонтай больше интересовало осмысление именно структуры сексуальных отношений старых и новых, природы эротического переживания, нежели механические подробности полового акта. В её художественных текстах мы тоже видим, зачастую весьма схематичные с литературной точки зрения примеры «новых отношений», по языку весьма похожие на нынешние женские любовные романы в мягких обложках и показанные, опять же, через события и переживания, а не через физиологию.
А. Дейнека
Сейчас можно много спорить о самой фигуре Коллонтай, можно вспоминать как матросы носили её на руках, как в 21-ом году она уже выступала против полигамии, например, или же как она в итоге была вынуждена поддержать сталинский режим, можно просто забыть её и уйти в отправление праздничных «женских» ритуалов, например, в парикмахерскую, а потом на свидание, где твой парень или муж, словно зачарованный, и едва ли понимая предназначение своих действий, будет складывать сердечки из свечей или наполнять ванну лепестками роз. Но нельзя забыть то, что эта женщина изменила в нас теперешних: что женская свобода неотделима от всеобщих свобод, что женская чувственность, сексуальность и гражданская сознательность способна перевернуть вообще всю, а тем более русскую и до сих пор патриархальную культуру. Тем более, что радикальный проект Коллонтай так и не был осуществлен. И это еще один повод для всех женщин спросить себя 8 марта: «Свободен ли мой секс? Трахаюсь ли я так, как хочу? Кто и что определяет мои желания? Какие правила эротической игры мы принимаем в большей степени – женские или мужские?»
Александра Коллонтай о новой любви:
● «”Свободная любовь” наталкивается на два неизбежных препятствия: “любовную импотенцию”, составляющую сущность нашего распыленного индивидуалистического мира, и отсутствие необходимого досуга для истинно душевных переживаний. Современному человеку некогда “любить”. В обществе, основанном на начале конкуренции, при жесточайшей борьбе за существование, при неизбежной погоне либо за простым куском хлеба, либо за наживой или карьерой, не остается места для культа требовательного и хрупкого Эроса… Мужчина опасается отравленных стрел Эроса, большого и истинного любовного захвата, могущего отвлечь его от “главного” в жизни. Между тем свободная любовная связь, при всем комплексе окружающей жизни, требует несравненно большей затраты времени и душевных сил, чем оформленный брак или беглые покупные ласки. Начиная с того, что душевные притязания свободных возлюбленных друг к другу обыкновенно еще выше, чем у легальных супругов, и кончая невероятной затратой времени друг на друга…»
Илья Машков
● «”Любовь-игра” в различных своих проявлениях встречалась на всем протяжении человеческой истории. В общении между древней гетерой и ее “другом”, в “галантной любви” между куртизанкой эпохи Возрождения и ее “покровителем-любовником”, в эротической дружбе между вольной и беззаботной, как птица, гризеткой и ее “товарищем”-студентом — нетрудно отыскать основные элементы этого чувства. Это не всепоглощающий Эрос с трагическим лицом, требующий полноты и безраздельности обладания, но и не грубый сексуализм, исчерпывающийся физиологическим актом… ”Игра-любовь” требует большой тонкости душевной, внимательной чуткости и психологической наблюдательности и потому больше, чем “большая любовь”, воспитывает и формирует человеческую душу. ”Любовь-игра” гораздо требовательнее. Люди, сошедшиеся исключительно на почве обоюдной симпатии, ждущие друг от друга лишь улыбок жизни, не позволят безнаказанно терзать свои души, не пожелают мириться с небрежным отношением к своей личности, игнорировать свой внутренний мир
●«Наше время отличается отсутствием “искусства любви”; люди абсолютно не умеют поддерживать светлые, ясные, окрыленные отношения, не знают всей цены “эротической дружбы”. Любовь – либо трагедия, раздирающая душу, либо пошлый водевиль. Надо вывести человечество из этого тупика, надо выучить людей ясным и необременяющим переживаниям. Только пройдя школу эротической дружбы, сделается психика человека способной воспринять “великую любовь”, очищенную от ее темных сторон… Без любви человечество почувствовало бы себя обокраденным, обделенным, нищим.И сейчас, чтобы бороться, жить, трудиться и творить, человек должен чувствовать себя “утвержденным”, “признанным”. “Кто себя чувствует любимым, тот себя чувствует и признанным; из этого сознания рождается высшая жизнерадостность”. Но именно это признание своего Я, эта жажда избавления от призрака вечно подкарауливающего нас душевного одиночества не достигается грубым утолением физиологического голода. “Только чувство полной гармонии с любимым существом может утолить эту жажду”. Только “большая любовь” даст полное удовлетворение. Любовный кризис тем острее, чем меньше запас любовной потенции, заложенной в человеческих душах, чем ограниченнее социальные скрепы, чем беднее психика человека переживаниями солидарного свойства.
Поднять эту “любовную потенцию”, воспитать, подготовить психику человека для воспитания “большой любви” — такова задача “эротической дружбы”.»
